Рассказ публикуется в сокращенном виде.
Бывают такие дни, когда весеннее солнце пригревает особенно ласково, напоенный влажной свежестью воздух пьянит, как шампанское, и весь ты тянешься к другому теплу, тоже свежему, влажному, юные владелицы которого вдруг как-то сразу заполняют собою все вокруг. И взгляд твой невольно ловит встречные взгляды, цепляется за пухлые губки, ласкается об оголенные ножки, липнет к сочной налитости форм, дразнящих тебя из-под облегченных одежд. И тогда возникает соблазн, перед которым ты даже не пытаешься устоять, тем более когда ты студент.
Было дивное апрельское утро. Несколько пьяный от наэлектризованного эротизмом воздуха я спустился в недра столичной подземки. В набитом пассажирами вагоне меня притиснуло к какой-то девчонке в простеньком демисезонном пальто. Моя рука оказалась в волнующей близости от ее бедер. В силу указанных выше причин я недолго боролся с охватившим меня искушением. Что страшного, если я прижму ладонь к серой ткани чуть сильнее, чем это уже сделала до меня толпа? Поначалу моя рука со всей осторожностью двигалась по сладкой округлости, но я был мало этим удовлетворен. Уже на следующей станции, пользуясь толчеей, я постарался притиснуться к девочке плотнее. И весь перегон я жался к ней и, подстраиваясь под качание вагона, легонько оглаживал заветную холмистую плоть. Хотя, конечно, это было натуральное хамство, но что взять с иссушенного эротической жаждой студента, вдруг получившего возможность припасть к живительному роднику?
Если хозяйка тугих форм под серым пальто и заподозрила неладное, то пока она этого никак не проявляла. Никто не знал, как долго она будет терпеть мои наглые сексуальные происки, и я был готов тут же дать задний ход, как только она проявит малейшее недовольство нашим соседством. А пока, распаляясь все больше, уже совсем смело я пожал сквозь плотную ткань круглое девичье бедро:
Возмездие обрушилось на мою голову совсем с другой стороны. Резкий женский голос, прозвучавший над самым ухом, хлестнул меня плетью:
- Не прислоняйся к ней!
Я похолодел, чувствуя, как жаркая краска стыда заливает мое лицо, выдавая меня с потрохами.
"Это все, это конец!" - понял я.
- Я же сказала, не прислоняйся! - требовательно повторила дама. - Она может открыться!
- А Ленка меня поймает! - ответил ей с вызовом фальцет неподалеку от меня.
- Ну прямо! Надо мне дурачка ловить! - весело отозвалась... моя соседка.
Сказать, что у меня отлегло от сердца, - значит не сказать ничего. Меня, словно помиловав, вынули из петли прямо на плахе. Постепенно ко мне снова вернулась способность соображать.
Ее, оказывается, звали Леной. А тот шустрый паренек у дверей, скорее всего, ее брат. А эта, следовательно, маманя. Целая семейка! Причем явно не москвичи. Никто из москвичей не обращает внимания на устрашающую надпись "Не прислоняться!". Надо же, едва не влип!
Дальше мы ехали мирно. Тем бы все и закончилось, но одна мысль не давала мне покоя. Вряд ли девчонка так уж ничего не просекла. Терпела, скрывая раздражение, и не решалась дать отпор зарвавшемуся наглецу или: не хотела его давать?
Пару минут я честно боролся с искушением проверить свою догадку. И вновь соблазн оказался сильнее меня. И я, надавливая, провел по крепкой попе рукой. И снова - уже совсем не таясь. С прежней невозмутимостью она что-то быстро ответила на новую колкость братца. Переступила с ноги на ногу. Холмики отчетливо и жарко шевельнулись под моей вспотевшей рукой.
Поезд подкатывал к станции и начинал тормозить. И когда всех качнуло вперед, я навалился на спину в сером пальто, ухватисто проминая упругие ягодицы и вминая расклешенные пальцы в вожделенную плоть. Вагон остановился, мы выпрямились. Ей снова что-то сказал неугомонный брат. Она засмеялась и повернула к нему лицо. Я увидел алевший на ее щеке румянец, которого прежде не было. И который рассказал мне все...
Не скажу, что я потерял бдительность совсем. В какой-то момент мне показалось, что мамаша бросила на меня пару подозрительных взглядов. Но если у нее и были сомнения по поводу парня, что-то уж слишком плотно прилипшего к ее милому чаду, то непринужденная раскованность Леночки не дала этим сомнениям созреть.
Это было так сладко - владеть обольстительным телом и не бояться разоблачения. Моя славная соседка вела себя так естественно и свободно, словно и не было никакой руки, нагло шарившей по ее заду. Временами она переминалась на ногах, словно нарочно подливала масла в бушующий позади нее огонь. Распаляемый молчаливым потворством девчонки, я уже с усилием вдавливал пальцы в теплую тесноту между ее ногами, покорно расходившуюся под моим напором.
Но всему хорошему приходит конец. Перед "Комсомольской" семейка стала дружно проталкиваться к выходу. Мне оставалось лишь мысленно попрощаться с милой провинциалкой. Но сам не знаю зачем, я тоже вышел из вагона и, держась на расстоянии, последовал за ними.
Они привели меня к камерам хранения Казанского вокзала. О чем-то оживленно беседуя, встали в очередь. Теперь я мог ее рассмотреть.
Это была совсем еще юная девушка. Среднего роста. Свободный покрой пальто скрадывал очертания фигуры, но чувствовалось, что она хорошо сложена. Темные, чуть вьющиеся волосы обрамляли лицо с правильными и тонкими чертами. Ее вполне можно было назвать симпатичной.
Сам не знаю, чего я ждал, подпирая колонну плечом. Но почему-то не особенно удивился, когда она кивнула своим и направилась к выходу. Одна.
Знала ли она, что я рядом? Она ни разу не оглянулась, даже мельком не взглянула по сторонам. Я не знал, что делать. Просто брел следом, завороженно созерцая, как плавно колышутся под пальто ее неширокие, но зрело округлые бедра. Но теперь я точно знал, что эта скромница не так проста, как кажется на первый взгляд.
Она прилепилась в конец очереди, которая выстроилась за мороженым. Я подошел. И от волнения ляпнул первое, что мне пришло в голову:
- Привет.
- Привет... - тихим эхом отозвалась она, словно только этого и ждала.
- Ты за мороженым? А можно, я тебе возьму?
- Как хочешь, - ответила она, не поднимая на меня глаз. - Но мне нужно три порции...
- Ты вернешься? - спросил я, когда мы отошли от лотка.
- Не знаю...
- Я буду ждать.
Она не ответила, и пошла к своим, так и не взглянув мне в лицо.
Я видел, как она раздавала своим мороженое. Мать о чем-то ее стала расспрашивать, моя Леночка рассеянно и коротко что-то ответила. И задумчиво надкусила холодное лакомство:
Тягуче текли минуты. Я думал, что, если она вернется, главное - заполучить адресок. Хотя какой с этого толк?
Доев свою порцию, девочка тщательно вытерла пальцы носовым платочком и что-то сказала матери. Та кивнула и отсчитала деньги из кошелька. Братец суетливо крутился вокруг них, пытаясь мать в чем-то убедить. Сестра ему резко что-то ответила. Он обиженно втянул голову в плечи, а она повернулась и пошла к выходу из вокзала.
- Спасибо. Что ты им сказала?
- Сказала, что схожу в универмаг...
- В "Московский"? А брат, значит, хотел пойти с тобой?
Лена промолчала. А я наполнился самодовольством. Ведь, черт возьми, она отшила его ради меня!
- Тебя зовут Лена? - вспомнил я.- Может, пройдемся?
- У меня только один час.
- Это куча времени!..
Надо было о чем-то говорить. Я спрашивал, она отвечала - как урок у доски. Что она из такого-то города, что окончила школу в прошлом году, а сейчас готовится в институт, хочет стать биологом, что приехала с матерью и братом в Москву главным образом за недорогими покупками...
Свернув с многолюдной и суетливой площади на примыкавшую улицу, а потом в сравнительно тихий, заставленный машинами переулок, мы, как-то само собой, оказались в маленьком дворике, наглухо отгороженном от бурлящего внешнего мира стенами дома и высоким кирпичным забором. Я искал уединенную лавочку, но тут мой взгляд упал на одну из входных дверей. Кровь в жилах сразу заструилась быстрее.
- Давай сюда зайдем?
- Зачем?.. - Ее голос дрогнул, ресницы затрепетали.
- Ну ты же не маленькая: Ты все понимаешь сама:
У меня не было времени на уговоры, на протокольные любезности, я шел ва-банк, что называется. И уже тянул ее за руку к подъезду.
- Может быть, потом?.. - неуверенно возразила она. - Я ведь скоро опять приеду... И тогда встретимся... Я обещаю...
