двигатель. Она посмотрела на него и с улыбкой сказала: "Спасибо тебе за
изумительный вечер. Я пошла".
Так просто и пресно они расставались, быть может, навсегда, а он не
получил от нее даже поцелуя.
"Иди", - с горькой усмешкой сказал он, понимая, что сегодня и скорее
всего никогда между ним и этой удивительной девушкой ничего не будет.
Она приоткрыла дверь, но почему-то медлила. Ни у нее, ни у него не
было ни малейшей зацепки, чтобы начать сближение.
- Знаешь что, - вдруг осенила его гениальная догадка, - подари мне
что-нибудь на память о сегодняшнем вечере.
- Что? - с готовностью спросила она.
- Только обещай, что подаришь.
- Хорошо, обещаю.
- Подари мне свои трусики... Она с удивлением и интересом посмотрела на него.
- Хорошо, - после небольшого раздумья сказала она, - я выберу и подарю
тебе на память свои самые красивые трусики.
- Нет, мне нужны те, которые сейчас на тебе.
- Но они обычные и не очень новые, - попробовала возразить она.
- Ну и что! Мне важно, что сегодняшний день ты провела в них. Они
накопили твое тепло, а это для меня самое главное.
Некоторое время она молча о чем-то размышляла. Он с любопытством
наблюдал за ней. Насколько далеко она готова пойти в этой внезапно
вспыхнувшей эротической игре?
Неожиданно и даже радостно она согласилась.
- Пожалуйста, но где я их сниму? - поинтересовалась она возбужденно,
кажется, уже зная ответ.
Он не ошибся ней. Она была из тех женщин, которые готовы совершить
романтический жест, когда ей предоставляется возможность, видимо, чтобы
потом было о чем вспомнить.
- Можно, я их сам сниму?
- Можно, - с хрипотцой в голосе разрешила она.
Он нежно поднял ее ноги в черных колготах и аккуратно снял с них
модные туфли с тупыми носами. В какой-то момент он не смог удержаться,
наклонился к ее ногам и поцеловал их, после чего быстро посмотрел на нее,
чтобы определить реакцию. Он увидел смущенную улыбку и горящие азартом
глаза.
Тогда смело и по-деловому он приподнял ее попу и попытался стянуть с
ее бедер колготы.
- Не так, - остановила она его и, подняв ноги, сама быстро и ловко
освободила свои бедра от колгот.
Дальше все было легче. Целовать ее ноги он начал сразу от кончиков
пальцев, спускаясь все ниже и ниже.
Она даже не пробовала сопротивляться. Он же все больше и больше
приходил в восторг от того, что она так безропотно отдала в его полное
владение свои тонкие и даже немного худые ноги. Он терся щекой и покрывал
поцелуями ее колени, икры и голень, иногда цепляясь свой щетиной за легкий
пушок, видимо, пропущенный при рассеянном девичьем эпилировании.
Наконец, он добрался до ее черных трусиков, источавших тонкий аромат
кофе и влажных тропиков.
Она сама помогла ему их снять, после чего откинулась на кресле так,
чтобы ему было удобнее ласкать ее в самом интимном месте.
Он бросил свой мужской трофей на заднее сиденье и склонился над
поднятыми вверх ногами.
Похоже, никого из них не волновало, что рядом жилой дом, вход в
подъезд, а вокруг полно фонарей.
Ему с его развращенным опытом давно плевать на все условности, а она
тут же впала в беспамятство, время от времени издавая стон и неразборчивый
шепот страсти.
Несмотря на все его страстные усилия, она долго не могла кончить. В
какой-то момент по ее стонам ему показалось, что она достигла оргазма, он
поднял мокрое лицо и попробовал поцеловать ее в губы, но тут же ее рука
снова направила его в ту область, где сходились ее лежащие на руле и
водительском изголовье белые ноги.
- Make me come, - тихо и жалобно попросила она по-английски, который
стал ее вторым родным языком.
Теперь он понял, что это дело его мужской чести - довести ее до
оргазма. Четверть часа спустя его челюсти начало сводить, но по ее
нарастающему стону он понял, что близок к победе. Он попробовал помогать
себе пальцами, но она отшвырнула его руку. Наконец, путем проб и ошибок, он
нашел то самое место, и именно ту ласку, которая приводила ее в наибольший
восторг. Он всегда знал про этот волшебный скользящий бугорок, но он не
ожидал, что он будет у нее так чувствителен и развит.
Между тем язык уже отказывался слушаться его. Это превращалось в
какой-то стайерский забег на выживание.
Он не знал сколько времени прошло, время для них перестало
существовать, но по ее стону, переходящему в крик, и судорожному сжатию его
ушей ногами он понял, что конец близок.
Однако самое удивительное было впереди. Ее бурный оргазм стал все
больше и больше заводить его самого. По его телу пробежала приятная дрожь.
Он почувствовал, что вот-вот кончит. Это было совершенно неожиданное
ощущение, такого с ним еще никогда не бывало. Вот так кончить вместе с
женщиной, не входя в нее и даже ни к чему, кроме женщины, не прикасаясь.
Фантастика! Это и в самом деле случилось. Он почувствовал, как струйка
чего-то горячего скользнула вниз по его бедру.
И здесь весь двор и окрестности огласил рев автомобильного сигнала,
который являлся следствием ее последней и самой сильной судороги.
Некоторое время они приходили в себя. Он, откинувшись в кресле, и она,
положив свои ноги, излучающие волшебно-белый свет, ему на колени.
- А почему стекла так запотели? - прервала она молчание изумленным
вопросом.
- Ты надышала, - ответил он. - Ты очень здорово дышала.
- А ты?
- Я нет, да мне и дышать-то особенно некогда было.
Она ласково взяла его за щеки, как берут упитанного кота, с умилением
и нежностью посмотрела ему в лицо, а потом играя стала водить его голову из
стороны в сторону.
Она была очень большая игрунья. Он протянул руку и вывел указательным
пальцем на запотевшем лобовом стекле: "Я тебя люблю".
Она с игривой серьезностью отрицательно замотала головой, а потом
протянула свою ножку и обнаженным большим пальчиком написала на запотевшем
водительском стекле кривыми буквами слово: "Hell".
Прочтя его, он вздрогнул. Что она хотела сказать? Это ругательство в
его адрес, восклицание человека, который только что пережил дьявольский
восторг, или общее ощущение от жизни.
Она, увидев его замешательство, сдерживая смех, замотала головой, и
тем же трогательно маленьким пальчиком ноги добавила в конец букву "о".
Получилось: "Hello"!
После чего и он, и она радостно засмеялись. Внезапно она перестала
смеяться и с ужасом в голосе спросила:
- А сколько сейчас времени?
Он показал ей часы.
- Ой! - с притворным испугом воскликнула она, - придется будить
родителей.
- Почему?
- Папа имеет обыкновение вставлять ключ с другой стороны входной
двери. Я побежала... А где мои туфли?
- Возьми там на полу, какие найдешь.
Он помог девушке натянуть колготы на голое тело, и сам надел на нее
туфли.
Их прощальный поцелуй был нежен и больше напоминал ласку давно
влюбленных вдруг в друга людей.
- Ну пока, - с большим сожалением оторвалась она от него. Было видно, что
теперь ей и в самом деле не хочется уходить. Она открыла дверь автомобиля,
быстро выскользнула из машины и помахала ему рукой.
Он в ответ помахал ее трусиками.
Она весело засмеялась и быстро набрала электронный код подъезда.
Дверь, щелкнув, открылась, и смеющаяся девушка исчезла.
В удивительно радостном настроении он двинулся по ночным и безлюдным
улицам города.
И теперь всегда, когда в его жизни что-то не ладилось, или просто было
паршивое настроение, он доставал из укромного места ее трусики, аккуратно
сложенные в полиэтиленовый пакет, прижимал к лицу и глубоко вдыхал носом
тонкий и уникальный аромат, который он узнал бы из тысячи.
